Описание
- И, всё-таки, жестокость - это не моё.
Ласковый голос разнёсся по комнатам скудно обставленной двушки очередной сталинки около железной дороги, даря шершавым обоям и стенам за ними ванильную сладость и терпкость грусти, смешиваясь со стойким запахом дыма отсыревших сигарет и подгорелой яичницы.
Мистер К никогда и не задумывался над тем, умеет ли он правильно делать то, чем занимается, или нет. Жестокостью ведь можно назвать применение при половом акте кочерги, которая со скоростью, которую способна развить рука уставшего человека, влетает прямо в солнечное сплетение, заставляя клиента кашлять и хриплым голосом, сбиваясь и вдыхая с воздухом капельки крови, просить прекратить?
Если бы только Он знал, что делает всё не так, как нужно, может быть, перестал бы вести себя, как обезумевший подросток.
Мистер К задумчиво наклонился к холодному телу, тонким длинным прямым носом чуть ли не касаясь бледной кожи, покрытой кровяными подтёками, ссадинами и синяками, напоминающими все вместе картину начинающего художника-импрессиониста. Своеобразный холст то и дело вздрагивал, не то он холода, не то от боли, не то от сковывающих сердце рыданий, не то от того, что виновник ужасных увечий с нездоровым интересом и страстью впивался взглядом в своё творение.
Мистер К чувствовал под своими тонкими пальцами лишь пыль, которая, при попытках вытереть оную, сбивалась в один большой липкий шарик и приставала к одежде, коже, волосам, ко всему, чему не повезло дотронуться до старого линолеума. Оголённые колени впивались штыками под рёбра клиента, и, когда последний пытался шевелиться, инстинктивно сжимались сильнее, причиняя острую боль и делая вероятность появления двух синяков более высокой. Старая тёмно-синяя выцветшая футболка с дешёвым принтом в виде буквы "S" на груди едва скрывала от глаз бёдра и пах, но одно лишнее движение - и всё предстанет в самом ярком свете. Настолько ярком, насколько позволит лунный свет, который пробивается через засаленные жалюзи.
Мистер К наклоняется так, что лицо касается изуродованной кожи спины клиента, отчего хлипкий парнишка вновь вздрагивает, в наказание чувствуя боль под рёбрами и, издав жалобный стон, впивается зубами во вздутие на полу. Хозяин не любит, когда его игрушка совершает лишние движения, ведь её приходится наказывать, а наказывать Хозяин умеет лишь очень больно. Мистер К немного отстраняется, касаясь спины паренька лишь кончиком носа и острым подбородком, и ведёт их вверх, двигая само своё тело с помощью едва-заметного движения ног чуть выше. Мистер К чувствует на губах привкус крови. Волосы молодого лаборанта пропитаны этой багряной жидкостью, которая теперь кажется не то коричневой, не то чёрной. Лаборант бы хотел что-то сказать, попросить остановиться, но он не имеет права. Не имеет возможности. Можно ли что-то говорить, когда язык проткнут иглой а пухлые нежные губы покрыты ожогами и напоминают корку от зажившей раны?
Мистер К никогда не был для маленького мальчика Макса с первого курса таким монстром, как сейчас. Макс ведь помнит, как Хозяин, Мистер К, или как там его, пил кофе с нотками ванили, сидя на одной из парт. Максим даже сейчас чувствует этот сладкий, вяжущий аромат цветка онемевшим языком, ослабевшими обонятельными рецепторами. Мистер К любил рисовать на доске розовым мелом покемонов, напевая очередную попсовую песню, которую слышал по радио, пока ехал в маршрутке. Он коллекционировал фарфоровые фигурки, таскал в своём чемодане помимо тетрадей студентов пару журналов по садоводству и каждую свободную минуту посвящал разговорам о рассаде с гардеробщицей. Мистер К. Знала бы его жена, чем занимается её миролюбивый муж по ночам в субботу. Мистер К. Ему всего 29. Или 32? Но выглядит он едва ли на 25. Видимо, проблемы со здоровьем, возможно, с гормональным фоном. Максим думает об этом, потому что даже самую страшную боль, как говорил Хозяин, можно заменить мыслями.
